У меня жена – чистое золото!

Родился Андрей Викторович в 1971 году в Зыряновске. Служил на Западной Украине. В 1995 году вернулся домой. Работал сначала сварщиком, теперь проходчик. 

– Хотелось, – признается он, – добиться чего-то в жизни. Проходческое ремесло по наследству досталось от моей бабушки Марии Степановны Сотниковой. Она в войну в шахте вагонетки катала. Отец Виктор Александрович механизатором был, мать Галина Ильинична (в девичестве Бердюгина) работала штукатуром-маляром. Одна только бабушка знала, что такое шахта, в детстве она много рассказывала мне об этом труде. И еще были друзья-горняки, которые однажды пробились в старую, еще дореволюционную выработку и нашли там старинные кирки, лопаты, фонари-карбидки, деревянные рельсы и загоны для лошадей.

Подземную жизнь Андрей Болденко начинал учеником бурильщика шпуров. Наставниками у него были Владимир Шмелев и Дмитрий Царев. Он быстро освоил науку и уже через две недели попробовал работать самостоятельно. 
– Первый раз, конечно, накосячил немного, – признается он, – а потом пошло-поехало. Сейчас работаю на шведских «Бумерах».

По ходу разговора Андрей Викторович проводит с нами шахтерский ликбез, объясняет, что шпур – это отверстие в горной породе для взрывчатки, что после отпалки (взрыва) замеряется КИШ (коэффициент использованного шпура), что в каждом забое нужно сделать не менее 49 шпуров. Плохо, когда порода большими кусками падает, которые приходится убирать с помощью кайлушек. 
– Опасный труд? 
– Не без этого. 
– А как определить, что опасность – рядом? 
– С годами приходит опыт, – отвечает Андрей Болденко. – Первым делом нужно осмотреть забой. Буришь и все время оглядываешь. Если заметил, что где-то что-то отслоилось, сразу отъезжаешь. Иногда слышно, когда порода отслаивается. Как будто из ружья кто-то выстрелит. Щелчок – и пласт отделяется. При забуривании часто мелкий шлам отлетает, поэтому бурильщик всегда в очках и в каске, без них никак нельзя. 
– Ритм работы напряженный? 
– Да, в начале смены перекусил в столовой, наряд получил – и в шахту. «Бумер» обслужил, заправил – и в забой. Один забой обурил, по рации сообщил об этом и полетел в другой забой. Нужно его обурить, потом на склад, чтобы буровые коронки сдать. 
– Тяжело. 
– Я так не считаю. Я считаю, что движение – это жизнь, чем больше двигаешься, тем дольше живешь. Я из своих наблюдений такой вывод сделал. Вот у нас в шахте был один машинист, сейчас он на пенсии. Пока с нами работал, был такой энергичный дядька, никто ему 63 года не дал бы, ну, полтинник, не больше. Год на пенсии просидел, недавно я его встретил и не узнал. Вообще, не узнал! Сморщился, одряхлел. А почему? Потому что в квартире сидит, не двигается. 
– Значит работа на пользу? 
– Да, на пятом десятке я себя молодо чувствую. Мой младший сын Даниил – дошкольник, старший Александр пошел в медицину. Хочет стать хирургом. Есть еще дочка Вика, она у нас средняя. Живем мы в своем доме. Работы тоже много. Но она для меня как развлечение. Хочу винограда насадить побольше. Я, когда на Украине жил, заболел им. Мечтаю, чтобы у нас свой виноградник был. Двести кустов я уже посадил, теперь жду, когда вырастут, свое вино научусь делать, товарищей буду угощать. Люблю рыбалку, обожаю землянику в горах собирать. 
– Счастливый Вы человек! 
– Конечно! На весь миллион, а не на сто процентов! У меня жена – чистое золото. За 20 лет ни разу с Юлей не поругались. Она повода не дает, чтобы я захотел повысить голос. Умеет смягчить, сгладить ситуацию. Мудрая женщина! Это редкость. Прихожу с работы домой, младший на шею бросается. Все меня встречают с радостью. Об одном сегодня прошу у Всевышнего, чтобы вот также стабильно все было и дальше, чтобы компания работала уверенно, чтобы она стала лучшей в мире. Я искренне горжусь тем, что работаю в «Казцинке». 
Из производственной характеристики: 
Андрей Викторович Болденко за время работы внес неоценимый вклад в строительство и развитие Малеевского рудника, показал себя добросовестным и квалифицированным специалистом. В 2015 году награжден знаком «Кенші даңқы» III степени.

Андрей Кратенко